одит если ты их сразу не поставишь на место стягивает с себя ботинки
раскладывает штаны на стуле перед моими глазами совершенно нахально даже
не спросив разрешения и стоит как дубина в своей полурубашке они носят
такие чтоб выставлять всем на диво как священник или мясник или те римские
притворщики во времена Юлия Цезаря конечно он по-своему прав когда смотрит
на это как на шуточку чтобы только провести время с тем же успехом можно
лечь в постель с кем скажем со львом черт побери я уверена он бы сумел
получше бравый Лев но нет я думаю это еще оттого что они у меня были такие
пухленькие соблазнительные под коротенькой сорочкой что он не мог устоять
иногда я даже сама от них возбуждаюсь хорошо мужчинам такую массу
наслаждений они получают от женского тела мы такие беленькие такие
округлые мне всегда хотелось для разнообразия побыть как-нибудь на их
месте просто попробовать как оно с этой штукой которая у них на тебя
взбухает такая твердая и в то же время такая нежная на ощупь у дядюшки
Дика есть длинная пика я слышала как уличные мальчишки говорят когда
проходила на углу Марроубон-лейн у тетушки Салли есть дыра с волосами там
темно было а они знали что девушка проходит а я даже не покраснела с какой
стати ведь это просто природа и он свою длинную сует в тетушкину волосатую
и так далее а оказывается это вставляют черенок в половую щетку опять все
для мужчин они могут пойти и выбрать что захотят замужнюю или игривую
вдовушку или девицу на любой вкус как в тех домах вокруг Айриш-стрит нет а
мы должны быть вечно прикованы только меня им не заковать уж раз я начну я
не испугаюсь будьте уверены ревности тупых мужьев почему бы нам всем не
остаться друзьями вместо того чтоб ссориться из-за этого муж застал ее чем
они вдвоем занимались ну естественно а раз застал то уж назад не вернешь
теперь что бы он ни делал он coronado [носящий тонзуру (исп.); Молли имеет
в виду слово comudo (рогоносец)] и тогда из-за жены он бросается в другую
крайность в Прекрасных Мучительницах конечно мужчина и не думает
размышлять ни про мужа ни про жену он хочет женщину и он берет ее для чего
еще эти желания нам даны я спрашиваю пока я молода я с этим ничего не могу
поделать разве не так это чудо что я не превратилась до времени в старую
высохшую каргу живя с ним до того холодный никогда не обнимет только во
сне изредка и то не с того конца сам не зная я думаю кто тут с ним любой
кто целует женщину в зад для меня конченый человек после этого он готов
вообще все неестественное целовать у нас там ни единого атома хоть
какой-нибудь выразительности у всех те же два кома жира я бы никогда в
жизни такое не сделала мужчине тьфу грязные скоты даже подумать противно
целую ваши ножки сеньорита в этом какой-то смысл еще есть не целовал ли он
нашу входную дверь да целовал вот ненормальный никому не понять его
шальные идеи кроме меня но конечно женщина хочет чтоб ее обнимали чуть не
20 раз на день она от этого выглядит молодой а с кем это все равно лишь бы
была любовь или кто-нибудь тебя бы любил если тот кого ты хочешь сейчас
далеко бывало иногда Господи Боже думаешь а не выйти ли в темный вечер на
набережную где тебя не знает никто да подцепить матроса сошедшего с
корабля изголодавшегося по этому делу ему наплевать откуда я взялась лишь
бы заделать где-нибудь в подворотне или одного из тех дикарей цыган в
Ратфарнхэме они стояли табором недалеко от прачечной в Блумфилде чтоб у
нас вещи таскать при случае я туда свои отсылала всего несколько раз и то
ради одного названия образцовая прачечная а они мне постоянно присылали
назад какое-то старье чулки непарные тот парень с красивыми глазами
похожий на разбойника что стругал палочку если б он на меня набросился в
темноте да оседлал бы у стенки без дальних слов или убийца кто угодно они
делают то же самое эти шикарные господа в цилиндрах тот королевский
адвокат что живет тут где-то недалеко он выходил из Хардвиклейн в тот
вечер когда пригласил нас на ужин в рыбный ресторан по случаю выигрыша на
боксерском матче конечно ради меня пригласил я его узнала по гетрам и по
походке а когда обернулась через минуту специально чтоб посмотреть оттуда
уже выходила женщина какая-нибудь грязная шлюха и после этого он приходит
к своей жене только наверно из этих матросов половина с дурной болезнью Ах
да подвинь же отсюда свою здоровую тушу ради святого Дуралея изволь тут
слушать его зефир что вздохи донесет мои к тебе ладно пусть его спит со
своими вздохами великий Иллюзионист Дон Польдо де ла Флора если б он знал
как он вышел утром на картах ему нашлось бы о чем вздыхать брюнет в
затруднительном положении между двумя семерками в казенном доме за
какие-то свои дела черт знает какие я не знаю но зато я должна лезть из
кожи на кухне готовить завтрак его сиятельству пока он тут валяется
закутанный как мумия только буду ли я вот вопрос кто-нибудь видел
когда-нибудь чтоб я носилась как угорелая сама б не прочь поглядеть прояви
к ним внимание и они с тобой как с последней тряпкой что ни говори было бы
настолько лучше если б правили миром женщины вы не увидите чтобы женщины
резали и убивали друг друга и где видано чтобы женщины валялись пьяные так
как эти или проигрывались до последнего гроша да просаживали все на
скачках да потому что женщина что б ни делала вовремя умеет остановиться а
этих если б не мы вообще не было бы на свете они не знают каково это быть
женщиной и матерью откуда им а где бы они все были не будь у каждого
матери чтобы о нем заботилась которой у меня не было я думаю оттого он и
сумасбродствует сейчас по ночам забросивши все занятия книги и дома не
живет потому что наверняка там вечные свары сплошная жалость что у кого
такой сын хороший те недовольны а у меня никакого нет не способен он что
ли был его сделать уж я тут не виновата мы вместе кончили когда я смотрела
на эту пару собак как он ей сзади засунул прямо посреди улицы после этого
я совсем пала духом наверно мне не надо было его хоронить в той шерстяной
кофточке что я сама связала и рыдала все время лучше отдала бы
какому-нибудь бедному малышу только я знала точно у меня никогда не будет
другого потом это была у нас 1-ая смерть с тех пор мы уже никогда не были
такими как прежде О нет больше не дам себе окунаться в эти мрачные мысли
интересно почему он не остался переночевать я чувствовала все время он
незнакомого кого-то привел лучше бы не шатался по городу сталкиваясь Бог
знает с кем с ночными девками и с карманниками его бедной матери будь она
жива это не понравилось бы он может загубить себе так всю жизнь а все же
это приятное время суток так тихо я любила возвращаться с танцев домой
ночной ветерок у них есть друзья с кем можно поговорить а у нас никого
либо он хочет того что не может получить либо это какая-нибудь женщина
готовая сунуть тебе нож в спину вот это я в женщинах ненавижу не диво что
они с нами так обращаются мы жуткая свора сук я думаю это из-за всех наших
неприятностей мы делаемся такие невыносимые но я сама не такая он бы
вполне мог лечь на софе в другой комнате наверно он бы стеснялся как
мальчик еще такой молодой всего каких-нибудь 20 из-за того что я через
стенку он бы услышал как я на горшке arrah что тут дурного Дедал интересно
это как имена в Гибралтаре Делапаз Делаграция у них там чертовски странные
имена отец Виальплана из Санта Марии который подарил мне четки
Розалес-и-О'Рейли на Калье лас Сьете Ревуэльтас [Улица Семи Поворотов
(исп.)] и Писимбо и миссис Описсо на Говернор-стрит ну уж фамилия я
утопилась бы в первом омуте будь у меня такая о Боже и все эти улочки
спуск Пэредайз и спуск Бедлам и спуск Роджерса и спуск Кратчета и лестница
Чертов Провал что же не стоит слишком меня винить если я
ветреная я знаю
что за мной это водится клянусь Богом я не чувствую себя ни на один день
старше чем в ту пору интересно язык у меня еще повернется что-нибудь
выговорить по-испански como esta listed muy bien gracias у usted [как
поживаете очень хорошо спасибо а вы (исп.)] смотри-ка не все забыла а
думала уж все только грамматика существительное есть название любого
человека места или предмета жалко я даже не попробовала прочесть роман
Валера что приносила эта ворчунья миссис Рубио там вопросительные знаки
вверх ногами и так и так я всегда знала что мы в конце концов оттуда уедем
я могу учить его испанскому а он меня итальянскому тогда он увидит я не
такая необразованная как жаль что он не остался я уверена бедняга устал
смертельно ему б хорошенько выспаться я бы принесла ему завтрак в постель
немного гренков только не обжаривала бы их на ноже это дурной знак или
может прошла бы зеленщица с салатом и еще с чем-нибудь вкусным и
симпатичным на кухне там есть маслины возможно ему понравились бы я даже
вида их не переносила у Абринесов я бы могла быть вместо criada [горничная
(исп.)] комната выглядит неплохо с тех пор как я изменила все по-другому
понимаешь меня что-то подмывало все время что мне надо представиться он
меня абсолютно не знает как было бы забавно правда я его жена или
изобразить будто мы с ним в Испании он полусонный не ведает ни сном ни
духом куда попал dos huevos estrellados senor [яичница из двух яиц сударь
(исп.)] Господи какие шальные мысли иногда лезут в голову было бы таким
развлечением если бы он положим стал у нас жить а почему бы нет наверху
свободная комната и кровать Милли в комнате которая в сад он мог бы писать
заниматься там стол есть для его бумагомарания а если ему вздумается перед
завтраком читать в постели как я делаю то этот может приготовить завтрак и
для 2 точно так же как он готовит для 1 я ни за что не буду брать
квартирантов с улицы для него если он делает из дома постоялый двор так
приятно бы подольше поговорить с воспитанным образованным человеком я бы
завела себе хорошенькие красные домашние туфли как продавались у тех турок
в фесках или желтые и красивый слегка прозрачный пеньюар он мне так нужен
или матине персикового цвета как то что когда-то давно у Уолпола всего за
8 и 6 или за 18 и 6 пожалуй я дам ему еще один шанс встану утром пораньше
все равно это ложе старого Коэна надоело безумно и можно пойти на рынок
посмотреть овощей капусту помидоры морковь разных фруктов получше они
такие чудесные свежие когда их привозят кто знает какой первый мужчина мне
попадется они по утрам бродят в поисках этого Мэйми Диллон так уверяла и
по ночам тоже это она так ходила к мессе вдруг страшно захотелось грушу
большую сочную грушу тающую во рту как в ту пору когда меня одолевали
причуды потом я ему швырну его яйца и подам чай в той чашке с
приспособлением для усов ее подарок чтоб у него рот стал еще шире думаю
мои сливки тоже ему понравятся я знаю как я сделаю я буду ходить по дому
довольно веселая но не слишком напевая mi fa pieta Masetto [мне очень жаль
Мазетто (итал); эта и следующая итал. фразы - из дуэта "Дай руку мне,
красотка"] потом начну одеваться чтобы выйти presto non son piu forte
[скорей, иссякли силы (итал.)] надену лучшие панталоны нижнюю юбку и дам
ему как следует на все посмотреть так чтоб у него встал пускай знает раз
он сам этого хотел что его жену ебли да и отъебли досыта как надо только
не он 5 или 6 раз подряд на простыне след от семени а я даже не стану
трудиться выводить утюгом это должно его убедить если не веришь пощупай
мой живот или остается только чтоб я его заставила стать тут посреди и
заправить того в меня тянет рассказать ему все до малейшей крохи и
заставить чтоб он сам себе сделал у меня на глазах он это заслужил его
одного вина если я прелюбодейка как сказал этот субъект на галерке О не
так велика беда если это все зло которое мы совершили в этой юдоли слез
видит Бог это не так уж много все что ли так не делают только скрывают а я
думаю женщины для того и существуют иначе Он бы сотворил нас как-нибудь
по-другому чтоб меньше привлекали мужчин ладно если он желает целовать мой
зад то я стяну панталоны и выпячу ему прямо в физиономию в натуральную
величину пускай засовывает свой язык в дыру хоть на 7 миль в то вокруг
чего целовать а потом скажу ему мне надо 1 фунт или может быть 30
шиллингов скажу что хочу купить для себя белья тогда если даст значит не
такой уж плохой я не хочу из него выжать все до последнего как другие
женщины поступают я уж давно могла бы выписать себе недурной чек
расписалась бы за него на пару-другую фунтов он сколько раз забывал
запереть книжку к тому же он и так не проматывает я позволю ему чтобы он
кончил на мой зад только пускай не перепортит мне панталоны или с этим уж
примиримся приму равнодушный вид задам ему 1-2 вопроса и по ответам узнаю
когда он такой он ничего не способен скрыть я изучила его до черточки зад
я сожму как следует и скажу какие-нибудь похабные выражения понюхай
задницу или полижи говно или любую дурь что взбредет в голову а потом
предложу да О погоди а теперь солнышко моя очередь буду такая веселая
привлекательная как ни в чем не бывало Ах да ведь я ж позабыла про эти
чертовы крови тьфу не знаешь плакать или смеяться так в нас всего намешано
нет лучше всего тогда надеть какое-нибудь старье это как-то даже острее он
никогда не узнает он это сделал или же нет вполне сойдет для него любая
старая тряпка потом оботру с себя совершенно непринужденно все его
выжделения и пойду себе а его оставлю гадать куда же она отправилась это
единственный способ его заставить чтобы хотел меня четверть пробило экое
несусветное время сейчас наверно в Китае как раз встают заплетают на день
свои косички скоро у монахинь утренний благовест к ним никто не является
испортить им сон разве что один-два священника для ночного богослужения у
соседей будильник с первыми петухами трезвонит так что того гляди
надорвется посмотрим сумею ли я хоть задремать 12345 что это за цветы они
выдумали как будто звезды на Ломбард-стрит обои были гораздо красивее
похожи на передник который он мне подарил а я надевала всего два раза
лучше притушить лампу и опять попытаться так чтобы смогла встать пораньше
пойду к Лэм что рядом с Финдлейтером скажу чтобы прислали цветов поставить
в доме на случай если он опять его приведет завтра то есть сегодня нет нет
пятница несчастливый день сначала надо хоть прибрать в доме можно подумать
пыль так и скапливается пока ты спишь потом можно будет музицировать и
курить я могу аккомпанировать ему только сначала надо протереть у пианино
клавиши молоком а что мне надеть приколю ли я белую розу или эти
изумительные пирожные от Липтона мне нравится как пахнет в богатом большом
магазине по 7 1/2 пенсов за фунт или те другие с вишневой начинкой и
розовой глазурью по 11 принести пару фунтов красивое растение в середину
стола это можно взять подешевле у погоди где ж это я недавно их видела я
так люблю цветы я бы хотела чтобы все здесь вокруг утопало в розах
Всевышний Боже природа это самое прекрасное дикие горы и море и бурные
волны и милые сельские места где поля овса и пшеницы и всего на свете и
стада пасутся кругом сердце радуется смотреть на озера реки цветы всех
мыслимых форм запахов расцветок что так и тянутся отовсюду из всякой
канавы фиалки примулы все это природа а эти что говорят будто бы Бога нет
я ломаного гроша не дам за всю их ученость отчего они тогда сами не
сотворят хоть бы что-нибудь я часто у него спрашивала эти атеисты или как
там они себя называют пускай сначала отмоют с себя всю грязь потом перед
смертью они воют в голос призывают священника а почему почему потому что
совесть нечиста и боятся угодить в ад о
отлично знаю кто был
первый человек во вселенной когда никого еще не было кто все сотворил кто
ага они этого не знают точно так же как я так что вот вам с тем же успехом
они могли бы попробовать запретить завтра восход солнца это для тебя
светит солнце сказал он в тот день когда мы с ним лежали среди
рододендронов на мысу Хоут он в сером твидовом костюме и в соломенной
шляпе в тот день когда я добилась чтоб он сделал мне предложение да сперва
я дала ему откусить кусочек печенья с тмином из моих губ это был
високосный год как сейчас да 16 лет назад Боже мой после того долгого
поцелуя я чуть не задохнулась да он сказал я горный цветок да это верно мы
цветы все женское тело да это единственная истина что он сказал за всю
жизнь и еще это для тебя светит солнце сегодня да этим он и нравился мне
потому что я видела он понимает или же чувствует что такое женщина и я
знала что я всегда смогу сделать с ним что хочу и я дала ему столько
наслаждения сколько могла и все заводила заводила его пока он не попросил
меня сказать да а я не стала сначала отвечать только смотрела на море и
небо и вспоминала обо всем чего он не знал Малви и мистера Стенхоупа и
Эстер и отца и старого капитана Гроува и матросов на пирсе играющих в
птички летят и в замри и в мытье посуды как они это называли и часового
перед губернаторским домом в белом шлеме с околышем бедняга чуть не
расплавился и смеющихся испанских девушек в шалях с высокими гребнями в
волосах и утренний базар греков евреев арабов и сам дьявол не разберет
кого еще со всех концов Европы и Дьюк-стрит и кудахчущий птичий рынок
неподалеку от Ларби Шэрона и бедных осликов плетущихся в полудреме и
неведомых бродяг в плащах дремлющих на ступеньках в тени и огромные колеса
повозок запряженных волами и древний тысячелетний замок да и красавцев
мавров в белых одеждах и тюрбанах как короли приглашающих тебя присесть в
их крохотных лавчонках и Ронду где posadas [постоялые дворы (исп.)] со
старинными окнами где веер скрыл блеснувший взгляд и кавалер целует
решетку окна и винные погребки наполовину открытые по ночам и кастаньеты и
ту ночь когда мы пропустили пароход в Альхесирасе и ночной сторож спокойно
прохаживался со своим фонарем и Ах тот ужасный поток кипящий внизу Ах и
море море алое как огонь и роскошные закаты и фиговые деревья в садах
Аламеды да и все причудливые улочки и розовые желтые голубые домики аллеи
роз и жасмин герань кактусы и Гибралтар где я была девушкой и Горным
цветком да когда я приколола в волосы розу как делают андалузские девушки
или алую мне приколоть да и как он целовал меня под Мавританской стеной и
я подумала не все ли равно он или другой и тогда я сказала ему глазами
чтобы он снова спросил да и тогда он спросил меня не хочу ли я да сказать
да мой горный цветок и сначала я обвила его руками да и привлекла к себе
так что он почувствовал мои груди их аромат да и сердце у него колотилось
безумно и да я сказала да я хочу Да.
Триест - Цюрих - Париж, 1914-1921
* КОММЕНТАРИИ *
"Улисс" - роман знаменитый, необычный и трудный для чтения. Это
общеизвестно; однако не надо преувеличивать и пугаться. Не надо думать,
что без массы дополнительных сведений и разъяснений книгу вообще
бесполезно открывать. Это все же роман, и в нем говорится о чувствах и
отношениях людей, в нем есть действие, события - пускай не мировые, но
важные для героев, глубоко задевающие их, а следом за ними, - читателя. Но
есть действительно и другое. В отличие от старых романов, автор "Улисса"
желает не просто "поведать историю", хотя бы и поучительную. Он смотрит
иначе на литературное дело. У него многое найдется поведать - о человеке,
о жизни, об искусстве, - но он убежден: все по-настоящему важное
литература доносит, не "рассказывая историю" и не "вкладывая идейное
содержание", а уже самою своею формой, письмом, способом речи - тем, как
все говорится. На это читатель Джойса и должен направить внимание. Русский
читатель привык к серьезным книгам, но он привык, чтобы они учили и
проповедовали. Здесь же надо не столько внимать идеям, которые автор
преподает читателю, сколько всматриваться и вслушиваться в текст. Сэмюэл
Беккет, друг и помощник Джойса, сам недюжинный писатель, уверял: текст
Джойса надо не "читать", а "смотреть и слушать". Это значит, что читатель
должен быть не пассивным, а активным, не учеником автора, а
самостоятельным соучастником в событии текста. Ему полезней не
мудрствовать, а вострить ухо и глаз, следя, что проделывает автор. Это не
новая модель отношений: так обычно читали детектив. Но сегодня она
становится все более необходимой: на противоположном от детектива полюсе,
Мартин Хайдеггер советует для понимания своих текстов "следить за ходом
показыванья". И если она усвоена - контакт с "Улиссом" обеспечен, ибо
автор проделывает вещи интересные. А комментарий, как и положено в романе,
играет лишь подсобную роль, хотя и большую, чем обычно, поскольку все же
роман интеллектуальный и автор любит загадки и усложнения.
"Улисс" писался художником семь лет: с марта 1914 по октябрь 1921 г. Но
в некоем смысле он писался уже и много раньше. Творчеству Джойса присуща
цепкая непрерывность: каждая его следующая большая вещь как бы вытекает из
предыдущей, и с нею - из всего, что он писал прежде. До "Улисса" Джойс
написал две книги прозы: сборник новелл "Дублинцы" (писались в 1904-07,
опубл. в 1914 г.) и роман "Портрет художника в юности" (1907-14, опубл. в
1914-15 г.); кроме того, большой роман "Герой Стивен" (писался в 1904-07
гг.) остался незаконченным и был частично уничтожен автором, а частично
использован в "Портрете" (см. ниже комментарий к "Портрету"). "Дублинцы"
доставили "Улиссу" его население: большинство героев новелл стали
эпизодическими персонажами романа. С "Дублинцев" же начинался и замысел:
сначала рассказ об одном дне дублинского еврея мыслился как еще одна
новелла для этого сборника. Связь с романами еще тесней. В них писатель
нашел специфический жанр, соединяющий автобиографию и роман: рассказ о
самом себе, но о себе - как о (становящемся) художнике, с верностью лишь
внутренней истории этого становления. В части же внешних обстоятельств
допускались свобода и литературные привнесения, хотя канва событий и
персонажи брались из своей жизни. Герой - художник получил имя Стивен
Дедал (о смыслах его см. Тематический план эп. 1). Не отходя далеко от
собственной биографии, Джойс рассказывает в "Портрете" о годах ученья
Стивена в иезуитских колледжах Клонгоуз Вуд и Бельведер и в Дублинском
католическом университете, доводя действие до периода его окончания.
"Улисс", время действия которого - день 16 июня 1904 г., прямо
продолжает "Портрет" во всем, что касается Стивена Дедала. Теперь
описанное в "Портрете" - прошлое Стивена, и оно часто проходит в его
сознании. Кроме того, в прошлом у Стивена предполагается и то, что
произошло с самим автором за два года, отделяющие действие "Портрета" от
начала "Улисса": поездка во Францию с намерением учиться, возвращение в
Дублин по причине болезни матери и смерть матери. (Не передал автор
Стивену только свое знакомство с Норой, будущею женой, хотя именно оно
определило дату романа: 16 июня 1904 г. - день первого свидания Джойса и
Норы.) Хотя в целом дистанция между героем и автором стала больше, но все
же и черты характера Стивена, и его обстоятельства в подавляющей мере
автобиографичны (в частности, все "фобии" героя - боязнь грозы, молнии,
собак, воды - личные черты Джойса). Но линия Стивена, и жанром, и
содержанием своим продолжающая "Портрет", - только "младшая" линия романа.
"Улисс" - роман об Отце и Сыне. Со Стивеном связывается тема сыновства, с
Блумом - тема отцовства; и "старшая", отцовская линия занимает гораздо
большее место. Она есть уже нечто новое в творчестве Джойса, и в основном
это через нее входят в роман его литературные новшества и находки.
Одно из главнейших новшеств - связь романа с "Одиссеей" Гомера. Каждый
из его 18 эпизодов связан с определенным эпизодом из "Одиссеи" и имеет
название, отсылающее к этому эпизоду (в журнальной публикации Джойс
включил эти названия в текст романа, но затем снял их). Связь выражается в
сюжетной, тематической или смысловой параллели, а также в том, что для
большинства персонажей романа имеются прототипы в поэме Гомера: Блум -
Одиссей (Улисс, в латинской традиции), Стивен - Телемак, Молли Блум -
Пенелопа, Белла Коэн -
Цирцея и т.д. Это - свободная связь, не сковывающая
автора и не исключающая многих других задач текста; читатель не должен
верить часто встречаемым утверждениям, будто бы роман Джойса - некое
переложение "Одиссеи" в современных обличьях.
Из других задач важнее всего формальные. Проблемы техники письма,
работы с языком и литературной формой в "Улиссе" выходят на первое место.
Это происходит не сразу, так что роман отчетливо разделяется на "ранние" и
"поздние" эпизоды, отличающиеся по степени техничности и необычности
стиля. Главный разделяющий признак таков: в каждом из поздних эпизодов,
помимо прочих литературных приемов, имеется один ведущий прием: некоторая
особая техника, в которой написан данный эпизод, причем для всех эпизодов
такая техника различна. Все эти приемы описываются в Тематических планах
соответствующих эпизодов.
Другое из главных отличий "Улисса" - небывало тесная и подробная связь
романа с местом его действия, Дублином. Джойс работал со справочником
"Весь Дублин на 1904 год" и перенес на свои страницы едва ли не все его
содержание. Все, что происходит в романе, снабжается детальнейшим
указанием места действия, не только улицы, но и всей, как выражался Джойс,
"уличной фурнитуры" - всех расположенных тут домов с их жителями, лавок с
их хозяевами, трактиров, общественных зданий... "Если город исчезнет с
лица земли, его можно будет восстановить по моей книге", - сказал он
однажды.
Далее идут более необычные особенности. Еще в период окончания романа
Джойс составил две схемы, в которых указал все смысловые нагрузки, уровни
смысла каждого эпизода. Среди них был ряд неожиданных: автор утверждал,
что с каждым эпизодом неким образом связан определенный орган
человеческого тела, а также определенная наука или искусство, определенный
символ и определенный цвет. Подобные соответствия странны для
художественной литературы, они кажутся надуманными, противоречащими
эстетике и нормальным задачам романа. Вдобавок в двух схемах нередко
указываются разные органы, разные искусства и цвета для одного и того же
эпизода. Поэтому многие критики и писатели считали схемы чудачеством и не
включали их всерьез в свое понимание "Улисса"; Набоков, к примеру,
заявлял, что схема (он знал только об одной) набросана автором шутки ради.
Но это взгляд слишком крайний и не подтверждаемый фактами. Подробный
анализ схем (он проделан в нашей книге ""Улисс" в русском зеркале", М.
1994, упоминаемой ниже как "Зеркало") приводит нас к выводу, что в них
содержатся указания на такие аспекты романа, которые сам автор явно считал
присутствующими в нем и которые мы - после ею указаний! - тоже можем там
различить, но часто - на еле заметном уровне или при очень искусственном
угле зрения. Поэтому содержание схем в Комментарий включено - однако в
качестве "Дополнительных планов", которые едва ли существенны для широкого
читателя и нормального эстетического восприятия.
Последние годы привлекли большое внимание еще к одной оригинальной
особенности "Улисса": ученые, как кажется, окончательно убедились в
неустановимости его канонического текста. Корни проблемы восходят к
издательской истории романа. Публикация его длилась 4 года и
развертывалась в трех местах, между тем как автор находился в четвертом.
Закончив очередной эпизод, автор через посредство Эзры Паунда слал его -
из Локарно, Цюриха или Парижа - в Нью-Йорк, в редакцию журнала "Литл
ривью" (где в 1918-20 гг. были выпущены в свет эпизоды 1-14) и в Лондон, в
редакцию журнала "Эгоист" (где, однако, удалось выпустить лишь 5 эпизодов
в 1919 г.). Оба посылаемых экземпляра подвергались сверке и правке. С
весны 1921 г. началась подготовка книжного издания в Дижоне, куда
отсылался третий экземпляр, и перед отсылкою тоже правился - но уже не
идентично двум первым. Стадия корректур несла дальнейшее размножение
вариантов. Обычно на этой стадии Джойс заметно - а порой радикально -
расширял текст (в целом, роман вырос на треть); напротив, обычную правку
он делал плохо из-за плохого зрения - а, кроме того, видимо, иногда и
нарочно не исправлял некоторых отклонений. Вдобавок, корректур было
несколько.
В итоге, первое издание романа изобиловало ошибками - но при этом весь
массив текстов был таков, что сами понятия "ошибки" и "окончательной
авторской воли" были едва ли приложимы. Дальнейшие издания не изменили
ситуации принципиально. Хотя автор участвовал в подготовке некоторых, и
немало бесспорных ошибок было устранено, но множились также и расхожденья
- в частности, оттого, что исходной рукописи романа у Джойса уже давно не
было (проданная и перепроданная, она с 1924 г. была собственностью
американского коллекционера А.Розенбаха - и носит теперь название
"Рукопись Розенбаха"). Но одно издание было все же авторитетней других:
первое издание, выпущенное в Англии изд-вом Бодли Хед в 1936-37 г.
Тщательней выверенное, оно одновременно является последним прижизненным
изданием, корректуры которого держал автор; и вплоть до 80-х годов оно
служило стандартным текстом "Улисса". Вместе с тем, наличие в нем массы
несовершенств (опечаток, бессмыслиц, несоответствий) и необходимость
дальнейшей текстологической работы были неоспоримы. Но следующий этап этой
работы оказался неожиданно слишком радикальным, и вызвал продолжительный и
бурный конфликт.
Группа ученых под руководством мюнхенского профессора Х.В.Габлера,
трудившаяся несколько лет, предполагала достичь решения всех проблем
текстологии "Улисса". Был развит новый подход, специально приспособленный
для массива текстов "Улисса" с его множеством слоев, независимых и
зависимых, налагающихся и переходящих друг в друга. В основе лежала новая
же концепция "непрерывной рукописи", согласно которой искомый "истинный
текст" должен быть не каким-то одним из слоев, выделенным и
предпочтительным, а должен учесть их все и включить, вообще говоря, вклад
каждого. Первым итогом был вышедший в 1984 г. "Синоптический текст" в трех
томах: с помощью особой системы символов тут были одновременно
представлены все слои, все стадии изменения текста. Однако это не был
"текст для чтения"; чтобы таковой получить, надо было в каждом случае, в
каждом месте текста оставить лишь один вариант из всех наличных. Этот
окончательный плод трудов, так наз. "Исправленный текст", появился в 1986
г. - но уже с 1985 г. против новой работы стали высказывать возражения.
Отбор вариантов был зачастую спорен, а порой и явно неудовлетворителен - в
частности, главное из предложенных изменений текста, в эп. 9 противоречило
и логике, и художественному чутью. В итоге развернувшейся острой
дискуссии, "Исправленный текст" был отброшен. Новые базовые издания
"Улисса", выпущенные в последние годы, вновь полностью воспроизводят текст
издания Бодли Хед.
Такой итог нельзя признать ни успешным, ни окончательным. Отбросив весь
труд немецкой группы, в тексте романа снова восстановили немалое число
бесспорных погрешностей: знак прямой речи, где ее вовсе нет, заведомо
случайные разнобой в написании одного и того же слова и т.п. Необходим
следующий этап текстологической работы; а в его ожидании в предполагаемом
переводе я старался следовать разумной политике, учитывая новейшие позиции
текстологии, однако же не воспроизводя мелких погрешностей упомянутого
рода. В публикуемой редакции перевод выверен по новому стандартному
изданию оригинала: J.Joyce. Ulysses. Annotated student's edition. Penguin
books 1992. (Далее как ASE). Для данного издания весь текст пересмотрен и
сверен заново, сравнительно с предшествующим изданием (М. Знак, 1994) во
многих местах внесены усовершенствования; комментарий был также
пересмотрен и в отдельных случаях дополнен. - Что же первого появления
данного перевода, то вся история "Улисса" в России была описана уже не
раз, в том числе в двух книгах: Neil Cornwell. James Joyce and the
'Russians. Basingstoke and London: Macmillan, 1992; С.С.Хоружий. "Улисс" в
русском зеркале. М. 1994. Поэтому я не стану здесь возвращаться к этой
истории; повторю лишь, что, включившись по просьбе В.А.Хинкиса (1930-1981)
в его работу над переводом "Улисса", я вынужден был впоследствии, после
его кончины, начать и выполнить весь перевод заново.
Комментарий к "Улиссу", помимо обычных задач, должен был учесть и
специфические особенности великого романа. Скажем сразу, что он не
является "полным", разъясняющим каждую неизвестную или непонятную мелочь.
Такая полнота не только недостижима, но и нежелательна: читатель должен
соображать и сам, а какие-то сведения ему и должны оставаться неизвестны,
мир романа должен быть для него насколько-то незнакомым, интригующим (еще
одно сходство с детективом). Мой отбор следовал очевидному критерию:
опускалась информация, безразличная для смысловых и художественных задач
(детали дублинской жизни, однажды мелькнувшие имена...) Но далеко не все
мелочи могли опускаться: именно мелкое, малозаметное, как правило, и несет
у Джойса главную смысловую нагрузку! Надо было указывать и все множество
ритмических обрывков (стихов, стишков, песен, арий...), повсюду вплетенных
в текст "Улисса". Джойс был музыкален насквозь, и весь его текст стоит на
звуке, на ритмах. Они указываются сжато, ибо тут важнее наличие обрывка,
нежели данные о его авторах, зачастую полузабытых. То же надо сказать о
Шекспире. В английском литературном языке Шекспир - особая и необходимая
часть речи, если выразиться по Бродскому; и в речи "Улисса" эта часть
особенно велика. Как правило, шекспировские цитаты переводились мной
заново, ибо готовые переводы не сохраняли необходимых коннотаций. И
наконец, еще одна важная особенность - необычайно высокая плотность
скрытых отсылов, связей с другими джойсовскими текстами - письмами,
статьями, прозой, включая так называемые "эпифании", краткие этюды, с
которых в 1902-1904 гг.
начиналась 